Дело
здесь вовсе не в том, что я исповедую веру в необходимость
подставлять под удар другую щеку. Генри Форд разрушил довольно много
жизней. Но его самого месть настигла и без моего насильственного
вмешательства. В виде причитающейся мне пенсии он до сих пор
выплачивает мне большие деньги за то, что я каждое утро отправляюсь
на работу, цель которой заключается в том, чтобы подорвать позиции
его компании, а следовательно, и его семьи.
Когда
первый шок от увольнения прошел, я стал обдумывать, что же именно
произошло между Генри и мною. В некоторых отношениях не имеет
значения, являетесь ли вы президентом компании или дворником. В любом
случае увольнение - это страшный удар, и вы сразу же начинаете для
себя выяснять, какую вы совершили ошибку.
По
существу, я никогда не питал иллюзий насчет того, чтобы стать первым
лицом в компании. Если бы я захотел стать главным исполнительным
директором, у меня было много возможностей получить этот пост в
какой-либо другой фирме. Но до тех пор, пока я оставался в компании
"Форд", я твердо знал, что во главе ее всегда будет стоять
член семьи Фордов, и я принимал это как факт. Будь у меня такое
непреодолимое стремление стать главным исполнительным директором, я
бы уже давно ушел. Но до 1975 года я был доволен своим положением в
фирме.
Меня
уволили потому, что сочли угрозой для босса. Генри пользовался дурной
славой хозяина, ставящего второе лицо в фирме в неблагоприятное
положение. Приход любого человека на этот пост всегда воспринимался
им как восстание крестьян против своего лорда и повелителя.
Во
мне же всегда теплилась надежда, будто я не такой как все, будто я в
чем-то умнее и удачливее остальных. Я не допускал и мысли, что такое
может когда-либо приключиться со мной.
Мне
следовало несколько глубже вникнуть в историю компании "Форд".
Ведь я знал, что Эрни Брич был изгнан из рая. Ведь я знал, что Тэкс
Торнтон и Макнамара, попавшие в фирму как "вундеркинды", не
могли дождаться того дня, когда можно будет ее покинуть. Ведь я знал,
что Бичем изо дня в день повторял: "Этот тип - шельма, и тебе
лучше быть готовым к дурной погоде". Эрис Миллера, Банки
Кнудсена и даже Джона Багэса, приятеля Генри, постигла та же участь.
Мне нужно было лишь проследить историю фирмы, и моя карьера предстала
бы передо мной в ясном свете.
Свою
роль сыграла и болезнь Генри. Он был убежден, что если с ним
что-нибудь случится, я найду способ обойти его семью и захватить
власть в компании. "Когда я в январе 1976 года заболел ангиной,-
говорил он репортеру из журнала "Форчун",- то внезапно
обнаружил, что я не вечен. И спросил себя, что станет с "Форд
мотор компани" без меня. Я пришел к выводу, что Якокка не может
заменить меня на посту председателя совета директоров". Этот
порочный человек никогда не мог объяснить такую свою точку зрения ни
мне, ни совету директоров, а вероятно, даже и самому себе.
Форды
представляют собой одну из последних великих династий Америки. В
любой династии первым инстинктом является самозащита. Все, буквально
все - хорошее, плохое или даже безразличное,-- что может оказать
влияние на династию, превращается в уме человека, ее возглавляющего,
в потенциальную проблему.
Генри
никогда не скрывал своего желания, чтобы его сын Эдсел стал его
преемником, и полагал, что именно я стою преградой на пути
осуществления этого плана. Один мой приятель любил повторять: "Ли,
первое фиаско "Эдсела" вас не коснулось. Но второе вас
обязательно заденет!"
Генри
я видел лишь однажды после моего увольнения. Года четыре с половиной
спустя Кэтрин Грэм пригласила нас с Мэри на один из приемов но случаю
пятидесятилетнего юбилея журнала "Ньюсуик", устраивавшихся
в ряде городов страны.
В
Детройте но иронии судьбы такой прием состоялся в танцевальном зале
"Центра Ренессанса".
|