Когда
я вступил в святая святых, Генри и его брат Билл сидели за мраморным
столом совещаний, и на их лицах было выражение, означавшее: "чем-то
воняет". Вид у них был напряженный и нервозный. Странно, по мне
стало легко на душе. Я уже был предупрежден. Я знал, что мне
предстоит. Эта встреча лишь должна была официально подтвердить
предрешенное.
Для
меня явилось неожиданностью лишь то, что при объявлении об увольнении
присутствовал Билл, но в этом заключался определенный смысл. Его
присутствие представляло способ дать мне понять, что решение принято
не одним Генри, а семьей. Билл был держателем крупнейшего в компании
пакета акций, а поэтому его присутствие здесь носило также оттенок
определенной политики. Если Билл соглашался с решением своего брата,
у меня уже не оставалось выхода.
К
тому же Генри требовался свидетель. Обычно он предоставлял делать за
себя грязную работу другим, особенно мне, и вместо него объявлять
людям об увольнении. Но на сей раз он действовал лично. Вероятно,
пребывание Билла в кабинете облегчало ему задачу сообщить мне о моем
изгнании.
То
обстоятельство, что здесь присутствовал Билл, облегчало и мое
положение. Он меня очень высоко ценил и к тому же был моим добрым
другом. Билл прежде уже обещал мне, что когда встанет вопрос об
увольнении - а мы оба знали, что этот вопрос встанет,- он будет за
меня драться. Мне было ясно, что полностью рассчитывать на его
поддержку нельзя, так как Билл никогда в жизни не выступал против
Генри. И все же у меня еще слегка теплилась надежда, что он
вмешается.
Когда
я уселся у стола, Генри стал мямлить и бормотать что-то невнятное. Он
никогда лично никому не объявлял об увольнении и теперь не знал, с
чего начать. Наконец он промолвил: "Бывают случаи, когда мне
приходится поступать по-своему. Я решил реорганизовать компанию. Это
- одно из тех решений, которые очень не хочется принимать, но которые
в любом случае принимать надо. Мы с вами составляли прекрасную пару.-
Я посмотрел на него с недоверием.- Но полагаю, что вам следует уйти.
Так будет лучше для компании".
За
все сорок пять минут нашей беседы он ни разу не употреблял выражение:
"Вы уволены".
"В
чем же все-таки дело?" - задал я вопрос. Но Генри не мог мне
привести никаких доводов в пользу своего решения. "Это личное,-
вымолвил он,- и мне нечего больше вам сказать. Просто это один из
таких случаев".
Однако
я продолжал настаивать. Я хотел вынудить его сформулировать причину,
так как был уверен, что сколько-нибудь убедительных доводов у него
нет. В конце концов он пожал плечами и произнес: "Ну, просто
случается, что кто-нибудь вам не нравится".
У
меня оставалась лишь только одна карта: "Почему здесь
присутствует Билл? Я бы хотел знать, что он об этом думает".
"Я
уже принял решение",- сказал Генри. Я почувствовал огорчение, но
отнюдь не удивление. Ведь кровь гуще воды, а Билл принадлежал к
династии.
"У
меня есть определенные права,- заявил я,- и я надеюсь, что из-за
этого не возникнет спора". Меня заботил вопрос о пенсии и о
причитающихся мне выплатах.
"Это
мы можем уладить",- ответил Генри. Мы договорились, что
официально я выхожу в отставку с поста президента компании с 15
октября 1978 года - в день, когда мне исполнится пятьдесят четыре
года. Выйди я в отставку раньше этого дня, я лишился бы значительной
суммы денег.
До
этого момента беседа наша протекала удивительно спокойно. Затем я
перехватил инициативу и воспроизвел перечень моих достижений,
принесших успех "Форд мотор компани". Я напомнил Генри, что
мы только что завершили два самых удачных года в истории фирмы. Мне
хотелось втолковать ему, что именно он выбрасывает за борт.
|